Сегодня трудно представить: в XIX в. нефтедобыча была неприбыльной. И когда тогдашнего миллионера, нашего земляка Василия Александровича Кокорева (1817–1889), построившего один из первых в мире нефтеперегонных заводов, спрашивали: зачем ему это невыгодное дело, он, сделавший огромные деньги на водке, отшучивался: «А что? Хитрого ничего нету, там гонишь — горилка, здесь гонишь — горючка, а на рубль-два у меня всегда накрут будет!» Нефтеперегонка поначалу была вроде хобби у Кокорева. Впрочем, он был бы не он, если б не чувствовал перспективу…
«Усолье» Кокоревых
К первой половине XIX в. добыча соли, когда-то приносившая доходы Солигаличу, прекратилась «из-за невыгодности». Но государство хотело возродить производство. В 1821-м правительство передало солигаличское месторождение соли купцу-старообрядцу М. Кокореву — в вечное потомственное владение. Михаил Иванович взял в товарищество на паях родственников, в том числе малолетнего племянника Васю, тот остался сиротой после смерти отца — макарьевского купца.
Минводы Солигалича
Кокоревы энергично взялись за дело: расчистили колодцы, начали бурить. Но работы шли медленно из-за твердых пород. Только на десятом году добрались до нужной глубины в 101 сажень. Уже с 32 саженей стала появляться минеральная вода. С 70 саженей она полилась мощным ручьем (2,5 тыс. ведер в час). С этим потоком природного богатства, понял Вася Кокорев, надо что-то делать.
Вася был скромным юношей из крепкой староверческой семьи. Читать учился по церковным книгам, иностранных языков не знал, но много разумел в торговле и финансах, читал «Московские ведомости» и мог с толком рассуждать, «как государство богатеет, …и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет…». Он отличался красноречием. А минводы подкинули ему идею.
«Старик Державин нас заметил…»
В 1837-м в Костроме проходила губернская выставка. 20-летний Вася представил на ней модель чана, из которого бил фонтаном соляной раствор. Это было зрелищно. Выставку посетил путешествовавший по России будущий император Александр II. Цесаревича удивил экспонат. Приметил он и юношу, с жаром рассказывавшего о перспективах курорта на местных водах. «Я удостоился от государя-цесаревича пожатия руки», — писал позднее Кокорев.
Кокорев испросил разрешения открыть в Солигаличе заведение минвод. Вода получила одобрение Костромской врачебной управы и Меддепартамента МВД. И работа закипела.
В 1840-м в еще не открытом санатории пролечилось 78 человек, а через год учреждение заработало в полную силу. Цена за лечение была умеренной, а бедные пользовались ваннами бесплатно. В газете «Северная пчела» похвалили Кокорева, «неусыпному старанию коего родной край его обязан благодетельным пособием человечеству».
Из чистого истока
В 1842-м Кокорев переезжает в Петербург, управлять санаторием поручает дяде. Но оборотов нет — добираться до Солигалича тяжело. И хотя случаи излечения больных происходят регулярно, нет понимания, как всё же правильно употреблять минводы.
В 1858 г. В. Кокорев приглашает в Солигалич молодого, но уже известного химика (и будущего композитора) А. Бородина. Тот научно доказал высокую эффективность солигаличских вод при лечении заболеваний опорно-двигательной и нервной систем, а также ряда гинекологических проблем.
Как санаторий Кокорева стал санаторием Бородина
А. Бородин обобщил результаты в брошюре, опубликовал статью в «Московских ведомостях». Публикации предшествовала вводная от Кокорева. Он писал о местных жителях, которые «отличаются долговечностью и хорошим здоровьем». Так, во время холеры, свирепствовавшей в округе, жители Солигалича этой напасти счастливо избежали. «Поскольку тамошний воздух проникнут подымающимися из почвы испарениями поваренной соли», — уверял купец.
Но и реклама наплыва пациентов не дала. А реформа 1861 г. окончательно выбила основную клиентуру — дворян. В 1878-м нерентабельный санаторий был закрыт. Помещения и землю Кокорев подарил городу. Позднее здесь было восстановлено оздоровительное учреждение, которое действует до сих пор.
В середине XX в., когда отмечалось столетие курорта, санаторию было присвоено имя А. П. Бородина. О Кокореве тогда особо не упоминали — купец-эксплуататор.
Откупаем откупа
Первые большие деньги Кокорев заработал на винных откупах. Но поначалу в Петербурге поступил на службу к откупщику. Через год захотел открыть свой бизнес. Средств не хватало, выручила смекалка. Кокорев изложил свои взгляды на повышение доходов казны в откупном деле новому министру финансов графу Вронченко.
Откупа давали примерно четверть всех госпоступлений. Кокорев писал, что доходы можно удвоить. Министр заинтересовался. И выполнил просьбу Кокорева — доказать это на практике. Василию выделили один из отсталых откупов — орловский, за которым числился большой долг.
Что сделал Кокорев? Сократил персонал, уменьшил зарплату, поднял цену на водку, наладил ее продажу в розлив и …резко ухудшил качество напитка, тем самым уменьшив затраты.
В итоге за 2,5 года вывел откуп в передовики. Видя такой успех, Кокореву передали еще 23 отстающих откупа. А на основе его работы правительство издало «Положение об акцизно-откупном комиссионерстве».
Деньги потекли к Кокореву уже винной рекой. Народ за дрянную водку купца ругал. Но пил.
Первый знатный нефтяник
Позднее Савва Мамонтов назвал Кокорева «откупщицким царем». Но Кокорев одной водкой не ограничился. Он, казалось, чувствовал само время.
В 1859-м Василий Александрович построил около Баку один из первых в мире нефтеперегонных заводов. На предприятии под руководством приват-доцента Петербургского университета Д. И. Менделеева производилось масло для ламп. Кокорев назвал его «фотонафтиль», нам оно известно как керосин.
Желая укрепить русский бизнес в Закавказье и Азии, Кокорев учреждает «Закаспийское торговое товарищество» и первым начинает торговлю с Персией.
В середине XIX в. капитал Кокорева составлял более 7 млн рублей. Это были огромные деньги. Но современники уверяли: Кокорев богаче, его состояние не менее 30 млн рублей.
Выдающийся железнодорожник
Рьяно взялся Кокорев и за строительство железных дорог. Выгода этого в стране с огромными территориями была очевидна. Кокорев вложил средства в возведение Волго-Донской железной дороги. Провел в Москве конку. В 1871-м купил Московско-Курскую дорогу. А в 1874-м начал строить «железку» на Урале.
Удачливый банкир
Открыл Кокорев для себя и банковский бизнес. Он вместе с компаньонами создал первый в России частный Московский купеческий банк, а затем самый крупный акционерный банк России — Волжско-Камский.
Гражданин купец
Гражданская позиция у Кокорева была твердой: опора на государство. Но правители обязаны работать в национальных интересах, учитывать особенности русского характера, совокупность исторических, культурных и других особенностей. «Пора государственной мысли перестать блуждать вне своей земли, пора прекратить поиски экономических основ за пределами России и засорять насильственными пересадками… родную почву; пора, давно пора возвратиться домой и познать в своих людях свою силу», — считал купец.
Василий Александрович был славянофилом. Иногда его русскость доходила до анекдотов. Говорили, что у Кокорева на банкетах шампанское и устриц подают вместе с квасом и огуречным рассолом.
Он был по-русски широк душой. Во время Крымской кампании собирал благотворительные обозы с продовольствием для защитников Севастополя. А после войны кормил и поил за свой счет всех моряков целых три дня.
В пароходы…
В 60-е годы Кокорев создал «Русское общество пароходства и торговли». Народ не очень-то верил в идею, а Кокорев чуть не насильно навязывал ценные бумаги. Сам приобрел акций на 500 тыс. рублей. К концу XIX в. ценные бумаги пароходной компании приносили свыше 30 процентов годовых.
…строчки…
Кокорев был не обычный купец, а очень говорливый. Риторике его нигде не учили, он сам мог научить ей кого угодно. Обожал давать советы. Всегда — толковые.
После успеха своего письма к Вронченко он без конца писал в правительство. Подсказывал, направлял. У себя дома собирал купцов и диктовал им, как надо торговать. Он пропагандировал госсоциализм, политику гласности, перестройку аппарата правительства. Чтобы иметь аудиторию, Кокорев каждую неделю давал банкеты, посвященные актуальной теме. У него на все вопросы был ответ.
Постоянно выступал он и в печати. В Брюсселе издавал газету «Ле Норд», которая проводила русскую политику в Европе. Выпускал брошюры, где указывал на ошибки правительства. Писал книги. Его «Миллиарды в тумане» и «Экономические провалы» читала вся просвещенная Россия.
… и другие добрые дела
Кокорев был настоящим патриотом. Обожал всё русское — историю, природу, нравы. Покупал картины художников-соотечественников, поддерживал их материально. Да и не только их — никто не знал отказа.
В 1861-м он открыл свою художественную галерею из 500 полотен Айвазовского, Брюллова, Левицкого, Кипренского и др. для открытого посещения всех желающих.
На деньги Василия Александровича был построен Владимиро-Мариинский приют для русских живописцев неподалеку от Вышнего Волочка (сегодня это «Академическая дача»). Кокорев говорил, что природа русского севера прекрасней развалин Помпеи.
Не могу молчать
Власти его терпели с трудом. По большому счету, красноречие и сгубило финансового гения. Правительство требовало «унять вредного честолюбца», устраивающего «митинги» и вмешивающегося «в дела, его сословию не подлежащие».
На банкете в 1857 г. Василий Александрович собрал 200 московских купцов. Говорил о необходимости отмены крепостного права, которое связывает Россию. Стране нужен рынок, рабочий класс. И им станут освободившиеся от кабалы мужики, придя на фабрики. Блестящая речь Кокорева по стране ходила в списках. А крестьяне после 1861 г. долго были уверены, что их освободил не царь, а выкупил Кокорев с купцами Солдатенковым и Алексеевым.
После банкета Кокорева вызвал московский губернатор Закревский и рекомендовал проповедей впредь не произносить, иначе будут неприятности. Губернатор даже взял с купца расписку. Но молчать Кокорев смог лишь две недели. Потому как супротив натуры не попрешь.
Миллиарды в тумане
Губернатор Закревский писал в Петербург донесения: «В Москве завелось осиное гнездо… Гнездо это есть откупщик Кокорев».
И Василий Александрович за длинный язык и общественный темперамент жестоко поплатился. От государственной кормушки отодвинули, заказы стали получать другие. Отняли все откупа. Не разрешили монопольно распоряжаться пермской солью. Запретили его судам ходить за границу. Тормозили все начинания…
Доходы пошли на убыль, купец стал избавляться от активов. Продал Третьякову коллекцию картин. Сбыл большую часть акций. Появились долги… Но Кокорев остался Кокоревым: по-прежнему писал статьи, учил, наставлял.
Он не разорился. Но больших денег уже не было. В 1889-м, не дожив всего один день до 72 лет, Кокорев умер от сердечного приступа. Похоронили его в Петербурге, на Охтенском старообрядческом кладбище. Как принято у староверов — в простом выдолбленном гробу.
Сувенир-символ
…Когда-то на аукционе Василий Кокорев приобрел вещь, которая поразила его. Лапоть, отлитый из золота. Он водрузил сувенир на рабочий стол и часто говорил, что этот лапоть символизирует его самого. Лапотника и трудягу, который смог достичь высот лишь благодаря энергии и недюжинному уму…
Зинаида НИКОЛАЕВА.